В блоге я продолжаю публикацию некоторых статей и фрагментов глав из моей книги «Рай там, где ты сейчас», посвященной практикам развития самоконтроля мышления методом Сильва.
В книге «Рай там, где ты сейчас» я выделил целый раздел, куда подобрал наиболее типичные вопросы о методе Сильва, которые задают мне люди, например, на лекциях или на семинарах, либо в их обращениях ко мне по электронной почте.
В некоторых из своих статей я постарался ответить на эти вопросы так, как я это понимаю. Поэтому своих читателей я заранее честно предупреждаю о том, что такие мои ответы не содержат в себе «истины в последней инстанции», а являются, всего лишь, моей попыткой поделиться с Вами своим мнением.
Например, один из распространенных вопросов состоит в следующем:
Я ХОЧУ ПОМОГАТЬ ДРУГИМ ЛЮДЯМ. КАК МНЕ ЭТО СДЕЛАТЬ С ПОМОЩЬЮ ПРАКТИК МЕТОДА СИЛЬВА?
Одному из преуспевающих американских бизнесменов журналисты, как-то, задали вопрос о том, как с его точки зрения, лучше всего можно помочь нищему человеку?
Сейчас я этот же вопрос адресую вам. Иногда я об этом спрашиваю людей на лекциях или на семинарах. Варианты ответов на этот вопрос, как правило, довольно однообразны. Кто-то глубокомысленно заводит разговор о пресловутой «рыбе и удочке». Кто-то вспоминает о «десятине», которую, якобы, следует отдавать на благотворительность. Еще кто-то говорит о том, что для помощи нищим и бездомным, следует создавать приюты. И хорошо бы, чтоб молодые отпрыски из богатых семей, работали там волонтерами… Благостных размышлений по поводу оказания помощи, бывает довольно много. Практических действий, оказывается, гораздо меньше.
Знаете, как ответил прагматичный американец журналистам? Он сказал, что с его точки зрения, наилучший способ помочь нищему – это самому не стать нищим, чтоб не создавать этим людям дополнительную конкуренцию у мусорного бака!
Вполне, понимаю, что такой его ответ, в особенности, поначалу, может показаться вам и «бездуховным» и даже откровенно циничным. Однако, стоит, вероятно, подумать о том, что, прежде, чем «приставать» к другим людям со своей альтруистической помощью, возможно, есть смысл навести порядок в собственной жизни. Если вы не в состоянии помочь самому себе, то, что вы окажитесь в состоянии предложить другим людям? Очень часто случается так, что альтруистический «зуд» является, по сути, обратной стороной чьего-то неудовлетворенного честолюбия. И все разговоры о любви к людям оказываются в таком случае, всего лишь, «драпировкой» амбиций человека предстать в чьих-то глазах уважаемым и благородным гражданином.
Вот почему, в том числе, и через свой собственный опыт, я теперь полагаю (хотя никому и не навязываю этого своего мнения), что, возможно, самые опасные люди на свете – это самоуверенные и оголтелые альтруисты, бескорыстно «лезущие» к людям со своей помощью и желающие всем другим людям «добра и счастья»!
Но это, напоказ выпячиваемое «бескорыстие» на обратной стороне «медали» проявляется через непомерную гордыню и раздутое, как флюс, тщеславие! Через нетерпимость к чужому мнению и по факту, не на словах, а на деле, через нелюбовь к людям и пренебрежение к ним.
Альтруисты искренне верят в то, что они, на самом деле, хотят всем счастья. Они назойливо кричат об этом на каждом углу, захлебываясь в восторге от своей «высокой духовности»!
«Фокус», однако, состоит в том, что хотят они для других людей только такого счастья, какое они сами таковым считают! И действуют рьяно и назойливо по принципу:
- Ты, стервец, обязательно у меня будешь счастлив! Всенепременно будешь счастлив, скотина неразумная! Причем счастлив так, как я твое счастье себе представляю. Ну, а в ином случае, я тебя, сука неблагодарная, в бараний рог сверну. Мы с тобой насмерть повоюем за твое счастье. В этом смысле и Сталин, и Гитлер, каждый по-своему, тоже, вероятно, вполне, искренне добивались счастья для своих народов…
Но и на бытовом уровне, хоть пруд пруди, тех записных доброхотов, кто за «веру в идеалы» или за свою религию, или «во имя общего блага», как говорится, готов будет вас на куски порвать, да сжить со свету. Не по своей злобе, конечно, а для вашей же пользы…
Как-то раз и мне «досталось». Правда, в определенном смысле, я сам «подставился».
Я люблю бывать в различных культовых учреждениях. Среди моих друзей и знакомых немало священнослужителей разных религиозных конфессий и вероисповедания. Когда выдается свободное время, и иногда на месяц или два уезжаю пожить в какой-либо их монастырей.
Вопрос не в том, что я «ищу Бога» или отправляюсь замаливать грехи! Мне просто интересны люди, живущие в разных условиях, в разных обстоятельствах. Интересен их быт, их мышление, в том числе и их духовные поиски.
Однажды летом у меня была назначена деловая встреча в Одесской мэрии. Времени до ее начала у меня оставалось еще часа полтора. Вот я и зашел в одну из Одесских церквей и попал на службу.
Выбрав себе, место среди прихожан, так, чтоб никому не мешать, я оказался рядом с очень аккуратно одетой, чистенькой старушкой, которой, судя по виду, перевалило далеко за семьдесят лет. О таких еще говорят с умилением, мол, «бабулька – Божий одуванчик».
Мой белый костюм и рубашка с галстуком, вероятно, привлекли внимание любознательной старушенции. Первый раз она взглянула на меня, в начале, строго, но, видимо осталась довольна, наблюдая с любопытством и одобрением затем, что я и свечи поставил у икон, и стоял во время проповеди, почтительно опустив голову. Бабушка ведь и догадаться не могла, что я не слушал священника и не молился, а по своей привычке, медитировал.
Поглядывая на меня, она, по-видимому, окончательно удостоверилась в том, что видит рядом с собой «собрата – истового Богомольца». И даже светло и приветливо улыбнулась мне и кивнула головой, буквально излучая любовь к ближнему. Однако такая идиллия, довольно скоро, неожиданно оборвалась. По ходу церковной службы все прихожане брякнулись на колени. Я же остался стоять. Во-первых, перед важной встречей в мэрии мне не хотелось мять и пачкать свой белый костюм. А, во-вторых, я присутствовал в церкви, но не участвовал в службе.
Задумавшись о чем-то своем, я тогда не сразу даже сообразил, что за странный звук, похожий на яростное змеиное шипение, раздается рядом со мной и исходит откуда-то снизу, от пола.
Опустив взгляд и склонив голову в направлении странного звука, я не мог поверить своим глазам. «Бабульку – Божий одуванчик», словно подменили. Еще недавно ее благостное лицо, теперь было искажено неподдельной яростью, а глаза, которые прежде смотрели на меня с умилением, теперь потемнели от лютой злости. Старуха, стоявшая на коленях в полуметре от меня, оскалившись, подалась всем телом в мою сторону, стараясь костлявой рукой с растопыренными пальцами ухватиться за мою штанину. Странный звук, удививший меня и, так похожий на змеиное шипение, оказывается, был голосом старухи, буквально, выплевывавшей в меня слова:
- Негодяй! Ирод проклятый! Ставай, поганец, на колени, я тебе говорю!
Обалдев от неожиданности, я даже невольно попятился от полоумной бестии. И потом, уходя из церкви, я с грустью думал о том, что я, всего лишь, не стал, «как все» во время службы на колени. Этого оказалось достаточно, чтоб меня «разоблачили» - среди нас, мол, чужой! И, значит, ату его! Ату! Мне было жаль богомольную старушку. Так ведь от приступа злости, бедную бабульку и паралич может, не приведи Господи, разбить. Падет еще, она горемыка, безвременно. Еще отойдет, чего доброго в мир иной, остервенело, защищая свои представления об «устоях истинной веры»!
Только, вот, во что она, на самом деле, верит? Да и верит, ли? И куда, спрашивается, безвозвратно и в миг, сгинула ее «любовь к ближнему», так ласково и нежно светившаяся, по началу, в ее блеклых глазах и оживлявшая их? А, куда подевалась ее терпимость?
Комментариев нет:
Отправить комментарий